«« Перейти в раздел "Пресса"

Людмила ФРЕЙДЛИН
«Южный театральный вестник» за №5 от 2007 года

В Ростове прошла семнадцатая традиционная декада донского театра. Зрители посмотрели девять спектаклей, побывали на торжественном награждении лауреатов фестиваля, на итоговой конференции люди театра поразмыслили о том, какие уроки эта декада нам преподнесла. Обратил на себя внимание разброс качества: одни спектакли – высокого художественного уровня, другие – весьма среднего. Но какие бы претензии к ним ни предъявлялись: невнятность режиссерского решения, или неряшливость оформления, или недосказанность актерской работы – все же ни один театр нельзя упрекнуть в стремлении к дешевому успеху. Ни желтухи-чернухи, ни совсем уж непритязательной, коммерческой комедии, которая мелькала в афишах прежних декадных конкурсов.

Из девяти спектаклей семь поставлены по произведениям классики: Мережковского выбрал Таганрог, Островского – Ростов и Новочеркасск, Чехова – Новошахтинск, Горького – еще один ростовский театр…Музыкальный театр представил оперу Верди, кукольный – сказку Маршака. "Разбавлен" был этот классический монолит только двумя спектаклями по пьесам ныне живущих авторов Николая Коляды и Натальи Шаввы (ростовчанки). С одной стороны, афиша фестиваля почти безупречна (классика-то всегда вечна, современна и своевременна) а с другой – все же маловато сегодняшнего дня. Старый рефрен-стенание режиссеров по поводу отсутствия нынешней драматургии несколько лукав. Наверное, достойных пьес – на фоне привычного графоманского потока – немного, но они наверняка есть. Существуют семинары молодых драматургов, но мало кто всерьез интересуется ими. Да и риск поставить никому не известного автора велик. Ну, что ж, рассмотрим ту афишу, которая составляла нынешнюю декаду. Можно сказать, что это было торжество психологического театра.

Строя спектакль "Царство зверя?... Павел 1" по Д.Мережковскому, режиссер Георгий Кавтарадзе снова продемонстрировал свою излюбленную манеру политического кроя, в которой он неоднократно ставил спектакли на ростовской и таганрогской сценах. Он вводил в сюжеты шекспировских пьес реалии двадцатого века: пятнистый ОМОН с радиотелефонами, кожаные пиджаки, микрофонные речи, режиссерский столик между рядами зрительного зала. Персонажи в одежде разных эпох выходили на сцену, пережив вселенский крах. Режиссер рисовал картину катастрофы, общую для всей планеты, если люди будут предавать друг друга. И теперь он не просто разворачивает конкретную историю, но и придает ей общемировой смысл. Убивать царя приходит толпа людей разных сословий и разных эпох: кто – с ножом, кто – с топором, кто – с кистенем…Они олицетворяют всю кровавую российскую историю, а в финале, выходя из образа Павла, исполнитель его роли Сергей Герт читает список злодеяний, называя имена помазанников божиих, умерших насильственной смертью. А успехом своим спектакль обязан не столько политической остроте, сколько актерам, которые играют людей страдающих, рискующих, любящих. И в центре событий – противостояние царя и опытного царедворца Палена, которого со сдержанной силой воплощает Павел Бондаренко. Может быть, слишком сдержанной; а ведь ходил Пален по острию ножа, поминутно рискуя получить смертельный удар и с одной, и с другой стороны. Хотелось бы ощутить предельное напряжение воли этого неординарного человека. Не тирана, но несчастное существо, усталое и желчное, играет Сергей Герт. "Человек я или нет? – спрашивает он с почти детским недоумением и обидой. – Значит, могу ошибаться?" В этом нет заискивания перед придворными, а есть печальная усмешка над своим верховным положением, которое не спасает даже от самой малой опасности. И дальше вздыхает Павел совсем уж безнадежно: "Да что мое величество…" Вконец отбившаяся от рук свита соответственно играет почти поверженного самодержца, и маленькие роли в драме так же выразительны, как и главные.

Два спектакля по Островскому: "Последняя жертва" в Ростовском молодежном и "Лес" в Новочеркасском казачьем – были, что называется, один лучше другого. Яркие, зрелищные, с четким, нетривиальным режиссерским решением (постановщики Геннадий Крук, Леонид Шатохин). "Последняя жертва" – как круговерть, ярмарка, заморока, тут одни везут, другие погоняют; "Лес" – как маскарад в имении Пеньки, как рискованная игра в значительность, в благополучие, в любовь. При такой ясной режиссерской мысли в обоих спектаклях трудно выделить самые лучшие актерские работы, поскольку они по существу все хороши. В Новочеркасском "Лесе", как и в пьесе, все персонажи главные. Нет ни одной проходной роли, и даже эпизодические полнокровны. А это центральные "силы": Ирина Шатохина (молодая, роскошная, полная жизненных сил и любовного томления Гурмыжская), дуэт Евгения Климанова и Романа Пуличева (Несчастливцев и Счастливцев), интересный именно как дуэт бродячих артистов, воплощающих два типа: один – на котурнах, со страстью к возвышенным речам и зряшным благородством; другой – затерханный, в рваных носках, с тоской по простым земным радостям. Александр Иванков хорош в роли Карпа, слуги-умняги, все понимающего про своих беспутных хозяев. Людмила Фадеева после маменьки Миши Бальзаминова еще раз сыграла характерную роль Улиты, подтвердив и это амплуа. Улита предстает в двух обличьях; оба гротескные и очень смешные. И гомерически смешон Буланов (Сергей Демаков), явный двоечник, которому вдруг поставили пятерку. Он еще не в силах поверить в неведомо откуда свалившееся счастье и по прежней привычке отступает перед чужим напором. Несчастливцев небрежно смахивает его с пня-пьедестала и опирается о плечо Буланова как о неодушевленный предмет, и тот сам стоит пень пнем прежде, чем прийти в себя, обрести дар речи и заговорить веско, по-хозяйски.

И в Молодежном играли так, как играют на крупном плане в кино – Светлана Садикова ( безоглядно любящая, бесхитростная, открытая душой Юлия), Николай Ханжаров (денежный мешок Салай, уставший от бестолковых и беспутных сограждан), Дмитрий Зуев (Лука, маленький человек с претензиями, уязвленным самолюбием и вечно пустым карманом), Вадим Шанаурин (Дульчин, подлец, осознающий свою низость, готовый к раскаянию и новой подлости без всякой паузы), Валерия Искворина (очаровательная сваха, живущая в нетерпеливой жажде скандалов)…

Режиссер "Вассы Железновой" Николай Сорокин в Ростовском театре драмы имени М.Горького, порадовав точной расстановкой сил в первом действии, логичным развитием отношений героев драмы, напряженностью завязки, к сожалению, во втором действии не реализовал своей заявки. Вопреки пьесе, выстроил поединок Вассы и Рашели, отказав последней в уме и сердце и тем спрямив отношения свекрови и невестки. И весь спектакль не выведен к определенной мысли - зачем была взята пьеса, что волновало ее постановщика? От этой невнятности пострадали, прежде всего, основные персонажи: Васса (Наталья Гординская) и ее брат Прохор (Сергей Власов), хотя вначале артисты играют интересно, психологически убедительно, подробно, но их характеры оказались затверженными от начала и до конца. Жюри посчитало более выигрышными – и по замыслу, и по воплощению - персонажей второго плана.

Не совсем попал в жанр пьесы Н.Коляды "Старая зайчиха" режиссер Алексей Сергеев. Его спектакль в Шахтинском драматическом театре назван "Супер-шоу в захолустье" и рассказывает о двух немолодых артистах, бывших когда-то супругами. Оказавшись "на краю географии", он заманивает, якобы на халтурный заработок, свою бывшую жену, и когда обман открывается, разыгрывается история и смешная, и грустная, которая как раз, на мой взгляд, и грешит попсовыми приемами, размашистостью красок, уместных скорее в пародии, чем в трагикомедии (так определил жанр постановки сам театр). Артисты Елена Крахотина и Николай Панасенко играют людей своей профессии. Это одновременно и проще, и сложнее. Они стараются быть правдивыми – насколько это возможно в житейски невероятных ситуациях пьесы и условиях режиссерской экзотики. Хотя самое экзотичное – не предложение столичной гастролерше изображать под "фанеру" негритянскую певицу, а абсурдность совковой жизни, ставшей нормой. Но все равно к ней трудно привыкнуть, она в конце концов выворачивает душу даже самому терпеливому человеку.

Новошахтинский драматический театр предложил "Черного монаха" по рассказу А.П.Чехова, завершив им своеобразную трилогию о мятущейся русской душе. Прежде были поставлены "Очарованный странник" Н.Лескова и "День без даты" по Н.Гоголю. В нынешнем спектакле есть цитаты из прежних двух, подчеркивающие единство трех постановок (и режиссер был один – москвич Игорь Древалев). Театр, постепенно вырастающий из статуса любительского, должен был поднять огромную сценическую ношу в попытке передать сложность чеховского мира. Что-то получилось, а что-то оказалось для актеров неподъемным, но серьезное отношение к материалу, желание понять глубину и загадку рассказа видны из зрительного зала. Искренность исполнителей Михаила Сопова, Марии Третьяковой, Алексея Кривенко и Сергея Недилько невозможно не оценить. Эта работа очень важна в их творческой судьбе. И совсем без скидок можно говорить о единогласно отмеченной сценографии Юрия Сопова (необычный, с висячими ветвями сад и качели, дымок костров, таинственное движение простых предметов), лаконичной по исполнению, но глубокой по художественной мысли, образной, многофункциональной.

Только что вернувшаяся с фестиваля "Золотая маска" труппа Ростовского музыкального театра участвовала в декаде спектаклем "Риголетто" Дж. Верди с блистательными солистами Ириной Крикуновой (Джильда) и Петром Макаровым (Риголетто), прекрасными исполнителями партий второго плана и замечательным хором. Режиссер – Юрий Лаптев, дирижировал декадным спектаклем Алексей Шакуро. Кажется, что сценография задумана художником Вячеславом Окуневым и выполнена в манере реставрации, но она очень органична в замысле спектакля: подробно и изящно воссоздает эпоху, драма шута и его прелестной дочери естественно вписывается в ренессансную красоту и пышность колоннады. По существу не меняющаяся декорация все равно дает простор для мизансцен, главное в которых – напряженность действия. Малыми средствами достигаются порой сильнейшие сценические эффекты. Горб Риголетто в форме шутовского колпака крепится к спине и снимается вместе с камзолом. Риголетто у себя дома выпрямляется, "сбрасывает" хромоту, ощущает себя другим человеком. Четыре разных характера, четыре страсти – это знаменитый квартет второго действия (в доме Спарафучиле), заставляющий учащенно биться зрительские сердца. При всей условности своего рода искусства, театр всегда заставляет публику переживать происходящее на сцене. Согласитесь, что испытывать волнение на оперном спектакле удается не всегда.

Два спектакля для детей: "Терем-теремок" С.Маршака в Ростовском кукольном (постановка Андрея Крата) и "Дорога к дому" Н. Шаввы театра "Дебют" (постановка Елены Ивановой) – показали два разных подхода к избранному материалу. Оба спектакля играются в живом плане, то есть артисты не скрываются ни за ширмой, ни за черными одеждами ("черный кабинет"), они с куклами – на равных. Должны быть. Но в "Тереме-теремке" с его привлекательными лесными обитателями все же тряпичные малыши оказались заслоненными яркой, площадной игрой и лубочными нарядами самих артистов, а в "Дороге к дому" отношения артистов и кукол гармоничны, и вообще спектакль добрый, сентиментальный, но без умильности и игры в поддавки со зрителями. Его интересно смотреть и взрослым. Обе актрисы: Раиса Пащенко и Елена Иванова – показывают в этом маленьком детском спектакле класс настоящей игры. Елена – виртуоз, исполнительница восьми ролей в легендарном спектакле Ростовского театра кукол "Теремок" (нынешний можно назвать "Теремком номер два"), а Раиса – любимица ростовских зрителей; каждый выход ее на сцену – это всегда какое-то особое, радостное существование в профессии. Что тут скажешь – талант! Чего, собственно, и ждешь от театра – и в дни фестиваля, и каждый день.